Крокодилыч - Страница 10

- У Львов вид, словно их купили в комиссионном. Потертые, как старые ковры, - поддержала Лиса.

- Знаете что? - предложил Лось. - Не будем в него стрелять, не будем из него ломать веники и не будем его бросать в отравленную реку… Мы его тоже унизим.

- Чур, я дрессировщик! - Медведь облизнулся, словно Кормухин был бочонком с медом.

Через неделю Куприян Касторович уже выступал на поляне перед животным коллективом. Поскольку комический эффект в цирке достигается за счет того, что звери подражают человеку, то Кормухина научили подражать зверям. Он бегал по поляне на четвереньках; рыл лапами, то есть руками, норы; скакал по веткам, цепляясь подтяжками за сучья; бодал лбом елку и грыз кору осин; мышковал по-лисьи и представлял пантомиму «Кража кур в совхозе». Особенно имело успех звукоподражание, когда директор рычал, фырчал, квакал, ухал и выл на луну. После каждого номера Медведь давал ему кусочек сотового меда.

Через три недели звери пошли на гуманный акт - отпустили Кормухина к людям. Прогулянный месяц директор оформил как очередной отпуск и приступил к работе.

Прежде всего, он поставил очистные фильтры. Затем озеленил территорию завода. Потом порвал охотничий билет и переломал все удочки. У него появилось хобби - делать скворечники. Встречая на улице какую-нибудь шавку или котенка, Кормухин заметно краснел. А если попадалось крупное животное - например, корова, - то он снимал шляпу и незаметно кланялся. И никогда не ходил ни в цирк, ни в зоопарк. Его даже избрали председателем общества охраны природы.

И только секретарша недоумевала: когда Куприян Несторович, - его отчество было Несторович, а не Касторович, - оставался в кабинете один, то оттуда доносилось тявканье лисицы, вой волка, рык медведя или уханье филина…

ЕГО ВООБРАЖЕНИЕ

Молодой режиссер научно-популярных фильмов Гаврята внимательно слушал директора студии.

- Нужны фильмы для телевидения. Некоторые называют телевизор «ящиком для дураков». Поэтому мы обязаны сделать так, чтобы телевизоры смотрели не только дураки, но и другие категории трудящихся. Товарищи режиссеры, смелее!

- Куда? - вслух не понял Гаврята.

- Как куда! - удивился директор. - К вершинам режиссерского и операторского искусства. Смелее пользуйтесь воображением и фантазией!

Гаврята слушал и мотал на маленькую интеллигентную бородку.

Прославиться научно-популярным фильмом трудно - здесь Софи Лорен не покажешь. Но Гаврята как раз и хотел показать Софи, только не Лорен из Италии - приелись эти пышные «звезды», - а Соню Кувалдышеву из студийной библиотеки. Он задумал интересный научно-популярный цикл о трудовом человеке. Начать решил с женщины. Тем более что Соня Кувалдышева была вполне кинематографична.

Первую серию «Утро женщины-прядильщицы» ему удалось отснять. Дело происходило так…

Соня просыпалась в роскошной пятиспальной кровати, сладко потягивалась и для начала выпрастывала из-под шелкового одеяла одну ножку. Потом, значит, вторую. Диктор дрожащим голосом начинал читать текст о том, что вот, мол, простая и скромная девушка Ира собирается на работу. Здесь открывалась белая инкрустированная дверь, и другая женщина, не прядильщица, ввозила на колесиках столик и подавала на серебряном подносе на голубое одеяло чашечку кофе. Но сделано это было так тонко, что зритель кофе не замечал, потому что смотрел на выпрастанные ножки. Смочив алые уста в черном кофе, Соня, то есть Ира, шла в ванную, принимала душ, а потом одевалась под музыку двадцать седьмой симфонии Мясковского… Фильм был цветной и широкоформатный.

После просмотра стало тихо и потрясенно.

- Может быть, еще раз? - предложил кто-то. Посмотрели еще раз, но впечатление только усилилось.

- Вторая серия будет называться «Вечер женщины-прядильщицы», - скромно объяснил Гаврята. - Дело будет так: Соня раздевается, принимает душ и ложится спать.

- А кофе? - поинтересовался кто-то.

- Вечером Соня пьет какао, - разъяснил Гаврята.

- Да-а-а, - сказал все тот же кто-то, который при включенном свете оказался не кем-то, а директором студии. - Зайдите!

Гаврята причесал бородку и пошел в кабинет.

- Ваша фамилия не склоняется? - спросил директор.

- Она полуфранцузская, - подтвердил Гаврята.

- А мы ее будем склонять, спрягать, извлекать из нее квадратный корень, товарищ Гавренятов! - повысил и без того высокий голос директор. - Испортить такую реалистическую ленту!

При последних словах молодой режиссер самодовольно потупился.

- Да-да, - все расходился директор, - испортили шедевр реализма, и в прокат пускать нельзя.

- Чем испортил? - полюбопытствовал Гаврята.

- Она у вас кто - графиня?

- Нет, она Иванова.

- Голубчик, - вдруг ласково заговорил дирэктор, - так неужели у прядильщицы Ивановой нет денег на молоко? Заставляете ее пить черный голый кофе… И еще у меня к вам просьба: не смотрите, голубчик, заграничных фильмов. Идите, творите.

Гаврята пошел, причесал бородку и начал творить, потому что был молод и бодр. Он задумал и отснял научно-популярную немую ленту под названием «Берегите семью!» Значит, так…

Соня Кувалдышева прощается на вокзале с мужем и едет в отпуск. Муж в слезах бежит за поездом, но, ударившись головой о фонарный столб, затихает на рельсах. Юг. Соня в купальнике и бирюзовой волне. Соня в купальнике, но без волны. Соня совсем одна. Появляется черный гибкий мужчина. В руках у него чахохбили. Она отнекивается. Тогда мужчина приносит еще и сациви. Соня улыбается. Наплыв, бирюзовая волна. Соня и гибкий мужчина у водопада пьют боржоми. Они в голубом гроте едят фиги. На вершине Казбека курят одноименные папиросы. Но похолодало. Фиги отцвели. Грустная Соня приходит в столовую и случайно заглядывает в бочку с кислой капустой. О! В рассоле сидит розовенький младенец. Она его выуживает черпаком, усыновляет и возвращается домой. Их встречает радостный муж. «Откуда ребенок?» «Нашла в капусте.» «Ха-ха-ха!» Муж от смеха опять падает на рельсы. На Казбеке сидит черный гибкий мужчина и курит одноименные папиросы. Наплыв: «Берегите семью!»